III. Проблемы исполнения решений Конституционного Суда в правоприменительной деятельности

3.1. Согласно закону признание соответствующего нормативного акта либо отдельных его положений, включая нормативные акты субъектов Российской Федерации, соответствующими Конституции в данном Конституционным Судом истолковании исключает любое иное их истолкование, равно как и любое иное истолкование положений других нормативных актов, основанных на признанных неконституционными полностью или частично нормативном акте либо воспроизводящих их или содержащих такие же положения, какие были признаны неконституционными в данном Конституционным Судом истолковании (статья 87 ФКЗ о КС).

Между тем, как показывает анализ, в ряде случаев имеет место недостаточное понимание этого, что ведет к ненадлежащему исполнению предписаний Конституционного Суда и, как неизбежное следствие, к повторному рассмотрению в порядке конституционного судопроизводства, казалось бы, уже разрешенных правовых проблем.

В надлежащем применении судами правовых позиций Конституционного Суда значительную роль играют акты, принимаемые высшим органом судебной власти в целях поддержания единообразия судебной практики, - постановления Пленума Верховного Суда.

Хотя Пленум Верховного Суда сравнительно редко ссылается непосредственно на содержащие позиции Конституционного Суда конкретные его решения, тем не менее при подготовке постановлений, как правило, происходит учет высказанных Конституционным Судом правовых позиций по соответствующему кругу вопросов.

Так, например, в указании Пленума Верховного Суда на то, что вынесенное в ходе досудебного производства в порядке, установленном статьей 165 УПК Российской Федерации, постановление о разрешении производства следственного действия или о законности следственного действия, произведенного без предварительного разрешения суда, не имеет преюдициальной силы для суда, рассматривающего дело по существу (постановление Пленума Верховного Суда от 19 декабря 2017 года N 51 "О практике применения законодательства при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции (общий порядок судопроизводства), пункт 14), нашла отражение соответствующая позиция Конституционного Суда (определения от 16 декабря 2008 года N 1076-О-П, от 29 января 2015 года N 79-О и др.).

Правовая позиция Конституционного Суда (Постановление от 21 марта 2013 года N 6-П) о том, что порядок досрочного увольнения с военной службы в связи с невыполнением условий контракта может применяться к военнослужащим в порядке дисциплинарного взыскания и в порядке аттестации с учетом соответствия военнослужащего предъявляемым к нему требованиям, получила отражение в постановлении Пленума Верховного Суда от 29 мая 2014 года N 8 "О практике применения судами законодательства о воинской обязанности, военной службе и статусе военнослужащих" (пункт 41).

Правовая позиция Конституционного Суда (Постановление от 15 марта 2005 года N 3-П), касающаяся прекращения трудового договора с руководителем организации по основанию, предусмотренному пунктом 2 статьи 278 Трудового кодекса Российской Федерации, была учтена в постановлении Пленума Верховного Суда от 2 июня 2015 года N 21 "О некоторых вопросах, возникших у судов при применении законодательства, регулирующего труд руководителя организации и членов коллегиального исполнительного органа организации" (пункт 9).

Многократно высказанная Конституционным Судом позиция относительно того, что именно на суде лежит обязанность оценки обоснованности подозрения о совершении данным лицом преступления, в связи с которым оно заключается под стражу в качестве подозреваемого, при этом суд не должен предрешать вопрос об обоснованности или необоснованности обвинения (постановления от 2 июля 1998 года N 20-П, от 23 марта 1999 года N 5-П, от 22 марта 2005 года N 4-П; определения от 12 июля 2005 года N 330-О и от 15 ноября 2007 года N 801-О-О и др.), была учтена Пленумом Верховного Суда, который изменил свою позицию по вопросу о проверке обоснованности подозрения при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Если изначально в постановлении Пленума от 5 марта 2004 года N 1 "О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" (пункт 4) разъяснялось, что судья не вправе во время рассмотрения ходатайства о заключении под стражу входить в обсуждение вопроса о виновности лица в инкриминируемом ему преступлении, то в постановлении от 29 октября 2009 года N 22 "О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста" (пункт 19) указано на обязанность суда дать в постановлении о рассмотрении ходатайства в порядке статьи 108 УПК Российской Федерации оценку обоснованности выдвинутого против лица подозрения, а также убедиться в достаточности данных об имевшем место событии преступления и о причастности к нему подозреваемого. В ныне действующем постановлении Пленума Верховного Суда от 19 декабря 2013 года N 41 (пункт 2) этот конституционно обоснованный подход получил еще большую детализацию.

На правовой позиции Конституционного Суда (постановления от 4 марта 2003 года N 2-П, от 8 декабря 2003 года N 18-П) основано содержащееся в постановлении Пленума Верховного Суда от 5 марта 2004 года N 1 "О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" (пункт 14, абзац третий) разъяснение того, что "в тех случаях, когда существенное нарушение закона, допущенное в досудебной стадии и являющееся препятствием к рассмотрению уголовного дела, выявлено при судебном разбирательстве, суд, если он не может устранить такое нарушение самостоятельно, по ходатайству сторон или по своей инициативе возвращает дело прокурору для устранения указанного нарушения при условии, что оно не будет связано с восполнением неполноты произведенного дознания или предварительного следствия".

Содержащееся в постановлении Пленума Верховного Суда от 30 ноября 2017 года N 48 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате" разъяснение того, что мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности, совершается с прямым умыслом, направленным на хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество, возникшим у лица до получения такого имущества или права на него, базируется на правовой позиции Конституционного Суда о том, что мошенничество в сфере предпринимательской деятельности необходимо рассматривать как такое виновное использование для хищения чужого имущества путем обмана или злоупотребления доверием договора, обязательства по которому заведомо не будут исполнены (причем не вследствие обстоятельств, связанных с риском их неисполнения в ходе предпринимательской деятельности как таковой), что свидетельствует о наличии у субъекта преступления прямого умысла на совершение мошенничества (Постановление от 11 декабря 2014 года N 32-П).

В позиции Пленума Верховного Суда о том, что установленная судом кадастровая стоимость используется для исчисления налоговой базы за налоговый период, в котором подано заявление о пересмотре кадастровой стоимости, и применяется до вступления в силу в порядке, определенном статьей 5 Налогового кодекса Российской Федерации, нормативного правового акта, утвердившего результаты очередной кадастровой оценки, при условии внесения сведений о новой кадастровой стоимости в государственный кадастр недвижимости (пункт 28 постановления от 30 июня 2015 года N 28 "О некоторых вопросах, возникающих при рассмотрении судами дел об оспаривании результатов определения кадастровой стоимости объектов недвижимости"), учтена правовая позиция, выраженная в Постановлении Конституционного Суда от 2 июля 2013 года N 17-П, согласно которой положения пункта 1 статьи 5 и статьи 391 Налогового кодекса Российской Федерации не противоречат Конституции, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования предполагают, что нормативные правовые акты органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации об утверждении кадастровой стоимости земельных участков в той части, в какой они порождают правовые последствия для граждан и их объединений как налогоплательщиков, действуют во времени в том порядке, который в Налоговом кодексе Российской Федерации определен для вступления в силу актов законодательства о налогах и сборах.

Позиция Пленума Верховного Суда относительно того, что обязанность работодателя, предусмотренная частью 4 статьи 12 Федерального закона "О противодействии коррупции", подлежит исполнению независимо от того, входили ли в должностные (служебные) обязанности бывшего государственного (муниципального) служащего функции государственного, муниципального (административного) управления организацией, заключившей с ним трудовой или гражданско-правовой договор; об исчислении в календарном порядке предусмотренного данным законом десятидневного срока для направления сообщения о заключении трудового (гражданско-правового) договора с бывшим служащим (пункты 1 и 9 постановления от 28 ноября 2017 года "О некоторых вопросах, возникающих при рассмотрении судьями дел о привлечении к административной ответственности по статье 19.29 КоАП Российской Федерации") отражает выводы Конституционного Суда, содержащиеся в определениях от 27 октября 2015 года N 2432-О и от 28 сентября 2017 года N 1798-О.

Следует отметить, что, в свою очередь, Конституционный Суд при рассмотрении соответствующих вопросов принимает во внимание в том числе практику судов общей юрисдикции (обобщенную, например, в "Обзоре судебной практики по делам о привлечении к административной ответственности, предусмотренной статьей 19.29 КоАП Российской Федерации" от 30 ноября 2016 года).

Определив, что судья не может быть привлечен к дисциплинарной ответственности в виде досрочного прекращения полномочий судьи за сам факт принятия незаконного или необоснованного судебного акта в результате судебной ошибки, явившейся следствием в том числе неверной оценки доказательств по делу либо неправильного применения нормы материального или процессуального права (постановление от 14 апреля 2016 года N 13 "О судебной практике применения законодательства, регулирующего вопросы дисциплинарной ответственности судей"), Пленум Верховного Суда учел тем самым ранее высказанную правовую позицию Конституционного Суда (Постановление от 20 июля 2011 года N 19-П).

В позиции Пленума Верховного Суда относительно того, что судебный пристав-исполнитель не вправе удовлетворить содержащееся в заявлении о возбуждении исполнительного производства ходатайство взыскателя об установлении временного ограничения на выезд должника из Российской Федерации одновременно с вынесением им постановления о возбуждении исполнительного производства - до истечения установленного в таком постановлении срока на добровольное исполнение исполнительного документа, а также до получения судебным приставом-исполнителем сведений о том, что должник обладает информацией о возбужденном в отношении него исполнительном производстве и уклоняется от добровольного исполнения исполнительного документа (постановление от 17 ноября 2015 года N 50 "О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающих в ходе исполнительного производства"), восприняты подходы Конституционного Суда, согласно которым закон не предполагает удовлетворение судебным приставом-исполнителем содержащегося в заявлении о возбуждении исполнительного производства ходатайства взыскателя о временном ограничении должника на выезд из Российской Федерации одновременно с вынесением им постановления о возбуждении исполнительного производства - до истечения установленного в вынесенном постановлении о возбуждении исполнительного производства срока на добровольное исполнение должником содержащегося в исполнительном документе требования, а также до получения судебным приставом-исполнителем сведений о том, что должник обладает информацией о возбужденном в отношении него исполнительном производстве и уклоняется от добровольного исполнения содержащегося в исполнительном документе требования (определения от 3 июля 2014 года N 1561-О, N 1563-О).

Правовая позиция Конституционного Суда, согласно которой учет затрат причинителя вреда по устранению загрязнения окружающей среды при определении размера возмещаемого вреда допускается, когда лицо, неумышленно причинившее вред окружающей среде, действуя впоследствии добросовестно, до принятия в отношении него актов принудительного характера, совершило за свой счет активные действия по реальному устранению причиненного вреда окружающей среде (ликвидации нарушения), осуществив при этом значительные материальные затраты; при вынесении таких актов должны учитываться обстоятельства, определяющие форму и степень вины причинителя вреда (в частности, было ли совершено правонарушение с целью получения экономической выгоды), характер его последующего поведения и последствия правонарушения, а также объем затрат, направленных им на устранение нарушения, была воспроизведена в постановлении Пленума Верховного Суда от 30 ноября 2017 года N 49 "О некоторых вопросах применения законодательства о возмещении вреда, причиненного окружающей среде" (пункт 15). Данная правовая позиция была выражена Конституционным Судом в Определении от 9 февраля 2016 года N 225-О, которое, разъяснив пределы действия правовой позиции, изложенной в Постановлении от 2 июня 2015 года N 12-П относительно учета затрат причинителя вреда по устранению загрязнения окружающей среды при определении размера возмещаемого вреда, указало на недопустимость расширительного толкования данной правовой позиции в правоприменительной практике.

Пленум Верховного Суда, указав, что причинитель вреда, застраховавший свою ответственность в порядке обязательного страхования в пользу потерпевшего, возмещает разницу между страховым возмещением и фактическим размером ущерба только в случае, когда страхового возмещения недостаточно для полного возмещения причиненного вреда (постановление от 26 декабря 2017 года N 58 "О применении судами законодательства об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств", пункт 35), реализовал правовую позицию Конституционного Суда, согласно которой исходя из принципа полного возмещения вреда существует возможность возмещения потерпевшему лицом, гражданская ответственность которого застрахована по договору обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств, вреда, причиненного при эксплуатации транспортного средства, в размере, который превышает страховое возмещение, выплаченное потерпевшему в соответствии с законодательством об обязательном страховании гражданской ответственности (Постановление от 10 марта 2017 года N 6-П).

В целом сложившийся механизм взаимодействия высших судов, способствуя очищению российской правовой системы от правоприменительных дефектов, вместе с тем еще не исчерпал потенциал своего совершенствования <1>.

--------------------------------

<1> См., в частности: пункт 22 постановления Пленума Верховного Суда от 19 декабря 2017 года N 51 "О практике применения законодательства при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции (общий порядок судопроизводства)" в части учета правовой позиции, выраженной в Постановлении Конституционного Суда от 14 июля 2017 года N 21-П; постановление Пленума Верховного Суда от 26 декабря 2017 года N 56 "О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных со взысканием алиментов" в части учета правовой позиции, выраженной в Постановлении Конституционного Суда от 6 октября 2017 года N 23-П.

В связи с этим следует учитывать, что, вынося решение по делу, поводом для рассмотрения которого явилась не согласующаяся с конституционными требованиями устойчивая правоприменительная практика, Конституционный Суд имеет целью защиту конституционных прав не только заявителя, но и неопределенного круга лиц, в отношении которых могут быть применены рассматриваемые нормативные положения, а также защиту основ конституционного строя, обеспечение верховенства и прямого действия Конституции на всей территории Российской Федерации (Постановление от 16 октября 2012 года N 22-П). В силу этого применение либо реализация каким-либо иным способом нормативного правового акта или отдельных его положений, признанных Конституционным Судом не соответствующими Конституции, равно как их применение либо реализация каким-либо иным способом в истолковании, расходящемся с их выявленным конституционно-правовым смыслом, недопустимы. Суды, рассматривающие дела после вступления в силу соответствующего решения Конституционного Суда (включая дела, возбужденные до его вступления в силу), не могут руководствоваться нормативным правовым актом или отдельными его положениями, признанными не соответствующими Конституции, либо применять их в истолковании (в том числе приданном им высшими судебными инстанциями), расходящемся с их выявленным конституционно-правовым смыслом (Постановление от 8 ноября 2012 года N 25-П).

Совершенствование законодательного регулирования конституционного судопроизводства благоприятно сказалось на восприятии судебной практикой применяемых норм в их выявленном Конституционным Судом смысле. Однако, несмотря на то обстоятельство, что состоявшееся в 2016 году обновление ФКЗ о КС способствовало своевременной и адекватной реакции судов на решения Конституционного Суда, выявляющие конституционно-правовой смысл соответствующих законоположений, и создало условия для формирования непротиворечивой правоприменительной практики в части исполнения всех итоговых решений, в том числе содержащих только интерпретирующую резолюцию (резолютивная часть постановления, выявляющая конституционно-правовой смысл оспариваемой нормы), расходящееся с конституционно-правовым смыслом казуальное толкование подлежащих применению нормативных положений по-прежнему продолжает встречаться в правоприменительной деятельности.

В частности, существуют проблемы надлежащего учета правовых позиций по вопросам уголовной юстиции.

Так, в Постановлении от 14 мая 2015 года N 9-П Конституционный Суд признал пункт 5 статьи 11 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" не соответствующим Конституции в той мере, в какой содержащееся в нем положение в системе действующего правового регулирования не обеспечивает согласованность организационных условий осуществления полномочий судьи, назначенного во время рассмотрения им уголовного дела на должность судьи в другой суд, с обусловленным Конституцией требованием УПК Российской Федерации о рассмотрении уголовного дела неизменным составом суда и тем самым порождает неопределенность в вопросе о возможности продолжения рассмотрения таким судьей уголовного дела по существу. При этом была сформулирована правовая позиция, согласно которой вопрос о полномочиях судьи по уголовному делу, начатому с его участием, когда решение о его назначении в другой суд состоялось в период рассмотрения им данного дела, как касающийся конкретных процессуальных правоотношений, подлежит разрешению с учетом имеющего конституционное значение правила о неизменности состава суда, ценность которого предопределяется, помимо прочего, необходимостью исследования судом всех доказательств и формирования на их основе решения по делу (абзац 2 пункта 3 мотивировочной части). Как свидетельствуют обращения, поступающие в Конституционный Суд, эта правовая позиция не всегда реализуется должным образом. <2>

--------------------------------

<2> Так, например, данная правовая позиция не была учтена в деле заявителя в Конституционный Суд, уголовное дело в отношении которого 19 октября 2015 года было принято к производству судьей Таганского районного суда города Москвы. В связи с назначением этого судьи на должность судьи Московского городского суда данное уголовное дело председателем Таганского районного суда города Москвы передано для рассмотрения другому судье, под председательством которого судебное разбирательство возобновлено, и постановлен обвинительный приговор, оставленный без изменения судами апелляционной и кассационной инстанций.

Ненадлежащим образом учитывается правовая позиция Конституционного Суда относительно изъятия у законного собственника предметов, в том числе производственного оборудования, которое, по версии следствия, является орудием совершения преступления (Постановление от 16 июля 2008 года N 9-П). Признавая возможность изъятия имущества у законного собственника не нарушающей его конституционных прав, Конституционный Суд не только исходил из того обстоятельства, что лицам, в отношении которых применяются подобного рода меры, сопряженные с ограничением правомочий владения, пользования и распоряжения имуществом, обеспечивается также закрепленное статьей 46 (часть 2) Конституции право обжаловать соответствующие решения и действия в судебном порядке; что изъятие имущества у собственника или законного владельца допустимо без судебного решения только в тех случаях, когда такое изъятие как процессуальная мера обеспечительного характера является временным, не приводит к лишению лица права собственности и предполагает последующий судебный контроль, но и сформулировал параметры данного контроля.

Так, оценка судом законности и обоснованности изъятия у собственника или законного владельца того или иного имущества в связи с приобщением его к уголовному делу в качестве вещественного доказательства не может, по смыслу статей 81 и 82 УПК Российской Федерации, ограничиваться установлением формального соответствия закону полномочий применяющих данную меру должностных лиц органов предварительного расследования. Суд должен прийти к выводу, что иным способом обеспечить решение стоящих перед уголовным судопроизводством задач невозможно. В таких случаях должны приниматься во внимание как тяжесть преступления, в связи с расследованием которого решается вопрос об изъятии имущества, так и особенности самого имущества, в том числе его стоимость, значимость для собственника или законного владельца и общества, возможные негативные последствия изъятия имущества. В зависимости от указанных обстоятельств дознаватель, следователь и затем суд, решая вопрос о признании имущества вещественным доказательством, должны определять, подлежит ли это имущество изъятию либо в соответствии с подпунктами "а" и "б" пункта 1 части 2 статьи 82 УПК Российской Федерации оно может быть сфотографировано, снято на видео- или кинопленку и возвращено законному владельцу на хранение до принятия решения по уголовному делу. Тем самым Конституционным Судом были сформулированы критерии для судебной оценки действий должностных лиц следственных органов по изъятию имущества в интересах его законных владельцев. Однако продолжавшие поступать в Конституционный Суд обращения свидетельствовали, что суды - вопреки правовой позиции Конституционного Суда - при рассмотрении жалоб собственников (законных владельцев) на действия следователя по изъятию вещественных доказательств либо на постановления следователя об отказе в удовлетворении ходатайства о возвращении технических средств, изъятых в ходе осмотра места происшествия, ограничиваются лишь установлением формального соответствия закону полномочий следователя по изъятию вещественных доказательств либо же определением места их хранения и не входят в обсуждение иных необходимых аспектов, обозначенных в названном Постановлении. В результате Конституционный Суд был вынужден принимать новые решения по уже разрешенной правовой проблеме (Постановление от 11 января 2018 года N 1-П; определения от 14 мая 2015 года N 1127-О, от 16 февраля 2017 года N 213-О).

Кроме того, суды общей юрисдикции формально подходят к применению правовых позиций Конституционного Суда в вопросе возложения на муниципальные образования обязанности по ликвидации свалок отходов производства и потребления (постановления от 13 октября 2015 года N 26-П и от 26 апреля 2016 года N 13-П). Применяя первое из названных постановлений, принятое по жалобе администрации городского округа, суды освобождали от исполнения данной обязанности только городские округа, не придавая значения существованию иных типов муниципальных образований (районы, сельские поселения). <3> С учетом этого обстоятельства, а также ввиду испытываемых судами общей юрисдикции при разрешении подобных дел трудностей объективного характера, обусловленных компетенционными особенностями каждого типа муниципального образования, Конституционным Судом было принято новое решение по жалобе администрации муниципального района, непосредственно распространяющее правовые позиции, ранее высказанные относительно городских округов, и на иные типы муниципальных образований (Постановление от 26 апреля 2016 года N 13-П).

--------------------------------

<3> О подобном узком понимании выраженной Конституционным Судом правовой позиции свидетельствует, например, определение Нерюнгринского городского суда Республики Саха (Якутия) от 2 декабря 2015 года по делу N 2-1873/2014.

Схожий, сугубо ограничительный подход обнаруживается и в судебной практике применения позиций Конституционного Суда к смежной группе дел, связанных с ответственностью за загрязнение окружающей природной среды, ошибочно трактуемых судами как относящихся лишь к загрязнению земель лесного фонда. <4> В этой связи Конституционный Суд был вынужден разъяснить, что, учитывая существование различных форм возможного негативного воздействия на окружающую среду, а также принимая во внимание то обстоятельство, что содержание рассматриваемой компетенции муниципальных образований не может автоматически трактоваться как возлагающее на них всю полноту ответственности, правовые позиции, сформулированные в постановлениях от 13 октября 2015 года N 26-П и от 26 апреля 2016 года N 13-П и сохраняющие свою силу, не могут толковаться ограничительно, как касающиеся только вопросов несанкционированного складирования бытовых и промышленных отходов на лесных участках в составе земель лесного фонда, но в силу своего универсального характера имеют безусловное юридическое значение в отношении иных случаев неправомерного размещения отходов неустановленными лицами на объектах, расположенных на территории муниципального образования (Определение от 28 марта 2017 года N 720-О). В силу этого при разрешении правоприменительными органами, в том числе судами, дел, касающихся определения полномочий и объема финансовых обязательств муниципальных образований в области обращения с отходами, помимо общих положений Федерального закона "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" необходимо учитывать соответствующие нормы специального отраслевого законодательства, регулирующего данные вопросы.

--------------------------------

<4> См., например, определение Омского областного суда от 10 февраля 2016 года N 4а-169/2016.

Наряду с этим проявляется также тенденция универсализации подходов Конституционного Суда.

В частности, получает расширительное толкование в судебной практике правовая позиция Конституционного Суда по вопросу оспаривания органами местного самоуправления результатов пересмотра кадастровой стоимости (Постановление от 5 июля 2016 года N 15-П). <5>

--------------------------------

<5> См., например, определение Саратовского областного суда от 29 июня 2017 года N 33а-4239, где со ссылкой на названное решение Конституционного Суда был сделан вывод о том, что оспаривать результаты пересмотра кадастровой стоимости могут не только органы местного самоуправления, но и органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации.

Несмотря на то обстоятельство, что правовая позиция, выраженная в Постановлении Конституционного Суда от 11 июля 2017 года N 20-П, касалась дел об оспаривании результатов определения кадастровой стоимости, в Обзоре судебной практики N 5 (2017), утвержденном решением Президиума Верховного Суда от 27 декабря 2017 года, она была распространена и на иные категории дел. В частности, Верховный Суд со ссылкой на названное Постановление Конституционного Суда указал: при снижении в связи с наличием смягчающих обстоятельств в судебном порядке размера штрафа, назначенного органом, осуществляющим контроль уплаты страховых взносов, судебные расходы в виде уплаченной при обращении в суд государственной пошлины возмещаются в полном объеме.

Со ссылкой на ту же позицию Верховный Суд выносит неблагоприятные по своим последствиям для частных субъектов решения по делам, связанным с гражданскими правоотношениями, отказывая в удовлетворении заявленных требований, например, "учитывая, что в рамках данного спора судебные акты в пользу предпринимателя не принимались, а установление цены, регулируемой законом, лишь связано с приданием определенности правоотношениям сторон" (Определение от 22 декабря 2017 года N 306-ЭС16-827).

В свою очередь, также исходя из односторонней защиты фискальных интересов, судебная практика пошла по пути ограничительной интерпретации позиции Конституционного Суда относительно возможности назначения административного наказания в виде конфискации орудия совершения или предмета административного правонарушения, не принадлежащего на праве собственности лицу, привлекаемому к административной ответственности (Постановление от 25 апреля 2011 года N 6-П), распространяя ее лишь на рассмотренную в данном решении Конституционного Суда категорию дел (статья 8.28 КоАП Российской Федерации) и не применяя в отношении иных категорий. <6> Как и в иных случаях, потребовалось дополнительное указание Конституционного Суда на то, что основной вывод, содержащийся в названном постановлении, направлен на защиту конституционных прав собственников имущества, носит общий характер и распространяется на любые административно-деликтные отношения в сфере предпринимательской деятельности, связанные с возможностью назначения административного наказания в виде конфискации орудия совершения правонарушения, совершенного лицом, не являющимся собственником этого имущества (Определение от 1 марта 2012 года N 404-О-О), чтобы побудить суды привести практику по всем административно-деликтным отношениям в сфере предпринимательской деятельности в соответствие с правовой позицией Конституционного Суда. <7>

--------------------------------

<6> См., например: Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 11 октября 2011 года N Ф03-4783/2011.

<7> См., например: Постановление Астраханского областного суда от 14 февраля 2014 года N 4а-20/2014.

Судебная практика частично восприняла сформулированную Конституционным Судом позицию, в соответствии с которой при судебной проверке законности отказа собственнику в регистрации транспортного средства предполагается разрешение вопроса о соответствии транспортного средства требованиям безопасности дорожного движения. <8> Тем не менее сам по себе факт наличия обстоятельств, прямо не свидетельствующих о несоответствии транспортного средства установленным требованиям безопасности дорожного движения, но и не исключающих его, не может, как следует из Постановления Конституционного Суда от 22 апреля 2011 года N 5-П, выступать непреодолимым препятствием для регистрации транспортного средства - при условии установления его соответствия требованиям безопасности дорожного движения. Ввиду неучета данного аспекта граждане по-прежнему сталкиваются с проблемами судебного применения данной правовой позиции (определения от 23 апреля 2015 года N 766-О, от 19 июля 2016 года N 1474-О, от 28 сентября 2017 года N 1861-О и др.).

--------------------------------

<8> См., например: Апелляционное определение Хабаровского краевого суда от 8 октября 2014 года по делу N 33-6341/2014; Апелляционное определение Нижегородского областного суда от 2 июня 2015 года по делу N 33-5494/2015; Апелляционное определение Магаданского областного суда от 17 мая 2016 года N 33-431/2016.

Вопреки высказанной Конституционным Судом правовой позиции о необходимости повышенной оплаты за труд в условиях, отклоняющихся от нормальных, по сравнению с оплатой труда лиц, работающих в обычных условиях труда (определения от 1 октября 2009 года N 1160-О-О, от 17 декабря 2009 года N 1557-О-О, от 25 февраля 2010 года N 162-О-О и др.), правоприменительная практика продолжала исходить из того, что право работника, осуществляющего трудовую деятельность в особых климатических условиях, на повышенную оплату труда не может считаться нарушенным в тех случаях, когда размер его заработной платы с учетом включения в ее состав районного коэффициента и процентной надбавки составляет не менее минимального размера оплаты труда (определения Верховного Суда от 8 августа 2016 года N 72-КГ16-4, от 19 сентября 2016 года N 51-КГ16-10). В результате Конституционный Суд был вынужден в очередной раз обратиться к данному вопросу с принятием итогового решения (Постановление от 7 декабря 2017 года N 38-П).

К правоприменительным дефектам, связанным с исполнением решений Конституционного Суда, относится и ошибочное толкование - неоправданно ограничительное либо, напротив, излишне широкое - выраженных им правовых позиций. Таково, например, использование правовой позиции, сформулированной применительно к трудовым отношениям и неприменимой к служебным отношениям (постановления от 24 января 2002 года N 3-П, от 15 декабря 2011 года N 28-П) для обоснования отказа в переводе на службу в органах внутренних дел. <9>

--------------------------------

<9> См., например, решение Центрального районного суда города Новосибирска от 28 сентября 2016 года.

Исполнение решений Конституционного Суда осложняет и неполный учет выраженных им позиций правоприменителем. В случае если соответствующая правовая позиция развивалась в нескольких решениях, очевидной судебной ошибкой является учет только одного из них, тем более раннего. Между тем, например, в решении Дисциплинарного судебного присутствия от 21 апреля 2014 года N ДСП14-28 со ссылкой на Постановление Конституционного Суда от 28 февраля 2008 года N 3-П указывается, что, предусматривая два вида дисциплинарного взыскания за совершение судьей дисциплинарного проступка - предупреждение и досрочное прекращение полномочий, Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", равно как и Федеральный закон "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации" не формулируют критерии, по которым квалификационная коллегия судей должна осуществлять выбор того или иного дисциплинарного взыскания в случае привлечения судьи к дисциплинарной ответственности. Однако правоприменитель не учел дальнейшее развитие данной правовой позиции в Постановлении от 20 июля 2011 года N 19-П, где было подчеркнуто: отсутствие таких законодательно закрепленных критериев не означает, что квалификационные коллегии судей могут избирать меру ответственности судьи за совершение дисциплинарного проступка произвольно - они обязаны при определении дисциплинарного взыскания учитывать форму и степень вины судьи, а также тяжесть наступивших последствий и налагать на судью такое дисциплинарное взыскание, как досрочное прекращение полномочий судьи, только в тех случаях, когда допущенные им нарушения по своему значению или многократности несовместимы с высоким статусом судьи.

В отдельных случаях ненадлежащий учет правоприменителем правовой позиции Конституционного Суда связан с изъянами восприятия данной правовой позиции законодателем, вводящим во исполнение соответствующего решения Конституционного Суда новое нормативное регулирование. Так, например, суд отказался учитывать в деле заявителя правовую позицию Конституционного Суда о том, что декриминализация деяния на момент решения вопроса о приеме на работу или об увольнении исключает предусматриваемые статьями 331 и 351.1 Трудового кодекса Российской Федерации неблагоприятные последствия (Постановление от 18 июля 2013 года N 19-П) со ссылкой на то обстоятельство, что на момент возникновения спорного правоотношения законоположения, признанные не соответствующими Конституции, устранены законодателем, а новые нормы не упоминают о декриминализации, распространяя ограничения в равной степени как на лиц, имеющих судимость, так и на лиц, совершивших деяние, впоследствии декриминализированное. <10> В результате Конституционный Суд должен был еще раз подтвердить, что правоприменительные органы, в том числе суды, обязаны учитывать волю федерального законодателя, выраженную в новом законе, устраняющем уголовную ответственность, при применении иных, помимо уголовного, законов, предусматривающих правовые последствия совершения лицом уголовно наказуемого деяния, в том числе и при отсутствии прямого указания об этом в применяемых нормах (Определение от 13 февраля 2018 года N 251-О).

--------------------------------

<10> См.: Решение Южно-Сахалинского городского суда от 8 ноября 2016 года; определение Верховного Суда Российской Федерации от 18 августа 2017 года.

Наконец, наряду с упомянутыми случаями ошибочного толкования либо неполного учета правоприменителями правовых позиций, сформулированных Конституционным Судом, к правоприменительным дефектам, связанным с исполнением решений Конституционного Суда, относятся попытки правоприменителя действовать в обход выраженных Конституционным Судом правовых позиций, т.е. фактически игнорировать их посредством иной правовой квалификации спорных правоотношений.

Так, например, сложившаяся практика применения положений пункта 1 статьи 836 ГК Российской Федерации, при которой правоотношения, вытекающие из договора, заключенного между кредитной организацией (банком) и гражданином и устанавливающего обязательство одной стороны (банка), принявшей поступившую от другой стороны (вкладчика) или поступившую для нее денежную сумму (вклад), возвратить данную сумму с выплатой соответствующих процентов на условиях и в порядке, предусмотренных договором, квалифицируются как отношения, вытекающие из договора займа, в котором заемщиком является кредитная организация (банк), на том лишь основании, что в банке отсутствуют сведения об открытии гражданину-вкладчику счета для принятия вклада, а также о зачислении на данный счет денежных средств, но при этом сам факт передачи денежных средств банку не опровергнут, послужила поводом для повторного обращения в Конституционный Суд граждан-вкладчиков, которые ранее уже обращались с жалобой на нарушение их конституционных прав пунктом 1 статьи 836 ГК Российской Федерации и в отношении которых Конституционным Судом было принято Постановление от 27 октября 2015 года N 28-П. <11>

--------------------------------

<11> См., например, постановления Арбитражного суда Московского округа от 8 февраля 2017 года, от 26 июня 2017 года, от 22 августа 2017 года, от 11 сентября 2017 года, от 13 сентября 2017 года, от 11 октября 2017 года и др. по делу N А40-172055/2013.

Подобная квалификация правоотношений, вытекающих из договора банковского вклада, допуская возможность передачи гражданином на индивидуальных условиях денежных средств взаймы банку и предполагая тем самым, что договор банковского вклада с присущим ему публичным характером являлся незаключенным исключительно вследствие "неосмотрительности" вкладчика, по сути игнорирует высказанные ранее Конституционным Судом правовые позиции (Постановление от 27 октября 2015 года N 28-П), в том числе о возложении непосредственно на банк бремени неблагоприятных последствий несоблюдения требований к форме договора банковского вклада и процедуры его заключения, влекущих ничтожность такого договора.

В своем решении по данной жалобе, вызванной попыткой выведения спорных правоотношений из предметной сферы действия правовой позиции, выраженной в ранее принятом Постановлении, Конституционный Суд указал не только на невозможность применения закона или его отдельных положений в истолковании, расходящемся с их конституционно-правовым смыслом, т.е. без учета выраженных им правовых позиций, но и на невозможность таких действий правоприменителей, которые осуществлялись бы в обход правовых позиций Конституционного Суда, на недопустимость новой правовой квалификации спорных правоотношений, отличающейся от той квалификации, которая была дана судами вплоть до Верховного Суда на момент принятия обращения к рассмотрению Конституционным Судом, завершившемуся вынесением решения, содержащего соответствующую правовую позицию (Определение от 20 сентября 2018 года N 2055-О).

В свете еще встречающихся случаев недостаточного учета правоприменителем конституционно-судебного толкования соответствующих законоположений в особенности обращают на себя внимание случаи отхода судов от высказанных Конституционным Судом правовых позиций, влекущие за собой отмену ранее вынесенных в соответствии с данными позициями решений судов нижестоящих инстанций. <12>

--------------------------------

<12> Так, например, несмотря на то что Ленинский районный суд города Воронежа, опираясь на правовую позицию Конституционного Суда, изложенную в Определении от 2 марта 2006 года N 55-О, пришел к выводу, что наличие семейных отношений с российскими гражданами делает необходимым придание положению иностранца-заявителя по делу законного статуса, а защита его прав возможна, если срок действия вида на жительство будет продлен, и восстановил пропущенный иностранцем-заявителем по делу срок подачи документов на продление срока пребывания в Российской Федерации на основании вида на жительство, Воронежский областной суд отменил это решение, отказав апелляционным определением в удовлетворении соответствующих требований. Данная правоприменительная ситуация повлекла за собой необходимость вмешательства Конституционного Суда и принятия Постановления от 29 мая 2018 года N 21-П.

Наряду с проблемами реализации решений Конституционного Суда в судебной практике имеют место неточные, а иногда и явно неверные подходы к осуществлению этих решений и в рамках административного правоприменения, которые проявляются в том числе и в содержании исходящих от соответствующих ведомств разъяснений, включая интерпретационные акты федеральных органов исполнительной власти. <13>

--------------------------------

<13> См., например, Письмо ФНС Российской Федерации "О направлении для использования в работе постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 8 декабря 2017 года N 39-П".

В целом, несмотря на положительные последствия, связанные с обновлением законодательства о конституционном судопроизводстве, Конституционному Суду на протяжении рассматриваемого периода приходилось, как было отмечено, реагируя на обращения заявителей, не раз указывать правоприменительным органам на их обязанности по надлежащему исполнению решений, выявляющих конституционно-правовой смысл оспоренных норм.

Не учитывающее правовые позиции Конституционного Суда истолкование законоположений, чей конституционный смысл был ранее выявлен, вызывая в отдельных случаях потребность в принятии нового решения Конституционного Суда, являет собой угрозу конституционной законности и как таковое подлежит безоговорочному устранению из правоприменительной практики.

3.2. Анализ исполнения решений Конституционного Суда дает основания также для постановки проблемы пересмотра правоприменительных решений в связи с принятием решений Конституционного Суда.

Как неоднократно отмечал Конституционный Суд, институциональные и процедурные условия пересмотра ошибочных судебных актов должны отвечать требованиям процессуальной эффективности, экономии в использовании средств судебной защиты, прозрачности осуществления правосудия (постановления от 2 февраля 1996 года N 4-П, от 3 февраля 1998 года N 5-П, от 5 февраля 2007 года N 2-П, от 19 марта 2010 года N 7-П и др.). Отсутствие возможности пересмотреть ошибочный судебный акт, соблюдая при этом все названные выше условия, не согласуется с универсальным правилом эффективного восстановления в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости.

Вынесение Конституционным Судом итогового решения, как было отмечено выше, оказывает непосредственное воздействие на рассмотрение дел со схожими фактическими обстоятельствами в апелляционной, кассационной и надзорной инстанциях. Закон обязывает правоприменительные органы учитывать правовые позиции Конституционного Суда относительно того, соответствует ли Конституции смысл нормативного правового акта или отдельного его положения, придаваемый им правоприменительной практикой, с момента вступления в силу соответствующего постановления Конституционного Суда (часть пятая статьи 79 ФКЗ о КС).

Норма, признанная постановлением Конституционного Суда не соответствующей Конституции, утрачивает силу с момента провозглашения либо со дня официального опубликования данного постановления (Определение от 11 ноября 2008 года N 556-О-Р). Это правило в полной мере распространяется и на решения Конституционного Суда, в которых подтверждается конституционность нормы именно в истолковании, данном Конституционным Судом, и тем самым исключается любое иное, т.е. неконституционное, ее истолкование, а следовательно, и применение. С момента провозглашения либо со дня официального опубликования постановления Конституционного Суда такая норма в неконституционной интерпретации по сути утрачивает силу (Постановление от 8 ноября 2012 года N 25-П).

Соответственно, если при рассмотрении дела апелляционной или кассационной инстанцией либо в порядке надзора будет установлено, что суд нижестоящей инстанции при вынесении судебного акта либо применил законоположения, которые впоследствии, уже после вынесения этого судебного акта, были признаны Конституционным Судом не соответствующими Конституции, либо применил их в истолковании, расходящемся с их конституционно-правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом, то такие судебные акты - исходя из того обстоятельства, что суды общей юрисдикции, арбитражные суды не вправе оценивать законность и обоснованность решений, принимаемых Конституционным Судом, равно как и не исполнять его решения и содержащиеся в них предписания, - подлежат отмене.

Даже в отсутствие прямых указаний в процессуальном законодательстве названные индивидуальные правоприменительные последствия в полном объеме распространяются на признание нормы конституционной с выявлением конституционно-правового смысла. Согласно указанию Конституционного Суда, "отсутствие непосредственно в ГПК Российской Федерации такого основания для пересмотра дела, как выявление Конституционным Судом конституционно-правового смысла нормы, который ранее в процессе правоприменения ей не придавался, не может служить поводом для отказа в пересмотре", поскольку положение части второй статьи 100 ФКЗ о КС, определяющее последствия решений Конституционного Суда, в соответствии со статьями 15 (часть 1) и 76 (часть 3) Конституции "обладает приоритетом перед имеющим статус федерального закона ГПК Российской Федерации" (Определение от 11 ноября 2008 года N 556-О-Р). При этом ссылка в решении Конституционного Суда на часть вторую статьи 100 ФКЗ о КС означает, что "содержащееся в ней предписание о пересмотре дел заявителей подлежит исполнению, в том числе - при отсутствии в ГПК Российской Федерации специально предусмотренных адекватных процедур - на основе процессуальной аналогии". Впоследствии аналогичные позиции были подтверждены Конституционным Судом в отношении положений УПК Российской Федерации, регулирующих пересмотр по новым обстоятельствам в уголовном процессе (Определение от 7 июля 2016 года N 1435-О-Р).

Полагая в подобных случаях, что решение Конституционного Суда является персонифицированным и распространяется только на заявителей по делу, правоприменители допускают недооценку нормативной природы решений Конституционного Суда, влекущую за собой казуальное толкование нормы в противоречии с ее конституционно-правовым смыслом (Постановление от 25 января 2001 года N 1-П).

Юридическая сила итоговых решений Конституционного Суда превышает юридическую силу любого закона и, по существу, равна юридической силе самой Конституции, которую нельзя применять в отрыве от итоговых решений Конституционного Суда, относящихся к соответствующим нормам, и тем более вопреки этим решениям. Отказывая в пересмотре дел в связи с вынесенным Конституционным Судом решением, суды общей юрисдикции и арбитражные суды фактически настаивают на ином истолковании подлежащей применению нормы, чем выявленное в результате проверки в конституционном судопроизводстве, и тем самым предпринимают попытку преодолеть решение Конституционного Суда, чего они в силу статей 118, 125, 126, 127 и 128 Конституции делать не вправе.

Игнорирование положений, составляющих существо высказанной в соответствующем решении правовой позиции Конституционного Суда и носящих общий, неперсонифицированный, а следовательно, нормативный характер, наносит очевидный ущерб конституционной законности.

Равным образом означает неисполнение решения Конституционного Суда, препятствуя верховенству и прямому действию Конституции, и указание в актах высших судебных инстанций, принимаемых по конкретным делам, на недопустимость применения в деле заявителя правовой позиции Конституционного Суда ввиду наличия решения, принятого ранее высшей судебной инстанцией по делу со схожими фактическими обстоятельствами на основании нормы права в истолковании, расходящемся с позицией Конституционного Суда (Постановление от 8 ноября 2012 года N 25-П).

В период, предшествующий внесению ФКЗ о КС изменений, устанавливающих обязательность для правоприменителей выявляемого в решении Конституционного Суда конституционного смысла проверенной нормы (2016 год), встречавшиеся в судебной практике отказы в пересмотре дел заявителей мотивировались ошибочными выводами о том, что принятые по жалобам заявителей акты Конституционного Суда, как дающие конституционно-правовое истолкование оспариваемой нормы, а не признающие норму не соответствующей Конституции, не отвечают содержащимся в ГПК Российской Федерации и УПК Российской Федерации критериям определения вновь открывшихся обстоятельств. <14>

--------------------------------

<14> Так, например, Геленджикский городской суд Краснодарского края отказал заявителям по делу, по которому Конституционным Судом было вынесено Постановление от 27 октября 2015 года N 28-П в пересмотре ранее вынесенных в их отношении судебных постановлений по новым обстоятельствам (в порядке пункта 3 части четвертой статьи 392 ГПК Российской Федерации). Это мотивировалось тем, что в указанном решении проверенное законоположение было признано не противоречащим Конституции в данном Конституционным Судом истолковании, а также не было указано, что судебные постановления по делам заявителей подлежат обязательному пересмотру по новым обстоятельствам, но содержалось указание о том, что судебные постановления по делам заявителей, вынесенные на основании пункта 1 статьи 836 ГК Российской Федерации в истолковании, расходящемся с его конституционно-правовым смыслом, выявленным в данном Постановлении, подлежат пересмотру в установленном порядке, если для этого нет иных препятствий. Лишь после новых решений, принятых Конституционным Судом по обращениям заявителей (определения от 19 июля 2016 года N 1723-О-Р, N 1724-О-Р об отказе в принятии к рассмотрению ходатайств о разъяснении Постановления от 27 октября 2015 года N 28-П), суд общей юрисдикции удовлетворил заявления заявителей о пересмотре.

Несмотря на то что Постановление от 21 октября 2014 года N 25-П предписывало пересмотр судебных актов по делам заявителей, основанием для вынесения которых стало подвергшееся проверке законоположение - в той мере, в какой Конституционный Суд признал его не соответствующим Конституции, - органы расследования и суды, как следует из представленных заявителем материалов, продолжали допускать - вопреки правовым позициям Конституционного Суда, сформулированным в названном Постановлении, и смыслу части третьей статьи 115 УПК Российской Федерации - сохранение ареста на имущество заявителя, не являющегося подозреваемым, обвиняемым и гражданским ответчиком по данному уголовному делу, без применения части первой этой статьи и без эффективного расследования новых обстоятельств, могущих послужить основанием для продления сроков ареста имущества, тем самым не исполняя итоговое решение Конституционного Суда. В связи с этим в Определении от 12 мая 2016 года N 906-О-Р Конституционный Суд прямо указал на данный факт неисполнения выраженных им правовых позиций правоприменителем.

Ранее, отказывая в удовлетворении ходатайств о пересмотре по новым обстоятельствам вступивших в законную силу судебных постановлений - в связи с вынесением Конституционным Судом решения - по обращениям лиц, не являвшихся участниками конституционного судопроизводства, суды мотивировали это лишь тем, что соответствующее решение было принято Конституционным Судом не в связи с жалобой данного лица, не содержит выводов о его распространении на отношения, связанные с пересмотром правоприменительных решений по делам иных, помимо непосредственного заявителя, граждан; не содержит указаний на возможность пересмотра по новым обстоятельствам вступивших в законную силу судебных постановлений, при вынесении которых рассмотренная Конституционным Судом норма была применена судом, не устанавливая при этом, были ли исполнены эти судебные постановления.

При этом по делам, инициируемым запросами судов, правовые позиции Конституционного Суда и содержащиеся в его решениях - вне зависимости от их процессуальной формы - указания в части индивидуальных правоприменительных последствий, как правило, учитывались.

Существенно улучшила ситуацию конкретизация соответствующих положений законодательства о конституционном судопроизводстве (2016 год). Были усилены гарантии права на пересмотр; устранена неопределенность в понимании судами юридических последствий решений Конституционного Суда, содержащих интерпретирующие резолюции; закреплена обязательность пересмотра в случаях признания нормативного акта либо отдельных его положений соответствующими Конституции в данном Конституционным Судом истолковании (статьи 87, 100), а также аналогичность правоприменительных последствий решений о признании нормы соответствующей Конституции в выявленном конституционно-правовом смысле и решений о признании нормы неконституционной.

Помимо прочего, указанные изменения исключили на будущее восприятие правоприменительными органами выявления конституционно-правового смысла в качестве свидетельства отсутствия в проверенном Конституционным Судом законоположении дефекта (нормотворческого, правоприменительного), обладающего конституционной значимостью и нуждающегося в исправлении, в том числе посредством пересмотра ранее вынесенных правоприменительных решений (если нормативные положения были ранее применены в смысле, расходящемся со смыслом, выявленным Конституционным Судом).

Тем не менее в настоящий момент в судебной практике продолжают, хотя и гораздо реже, встречаться случаи неисполнения предписаний Конституционного Суда о пересмотре правоприменительных решений, а также недостаточного учета его правовых позиций относительно условий осуществления подобного пересмотра.

Так, например, Постановлением Конституционного Суда от 10 ноября 2016 года N 23-П была выявлена противоречивость применения оспоренных законоположений, связанная с отсутствием единообразного подхода к проблеме защиты прав собственников домовладений при отчуждении товариществом собственников жилья имущества общего пользования. При этом Конституционный Суд указал, что регистрация права собственности товарищества собственников жилья на объекты обслуживающей индивидуальные жилые дома инфраструктуры не должна препятствовать использованию такой инфраструктуры собственниками домов, расположенных в границах управляемой товариществом территории. Однако последующее обращение заявителя по этому делу в суд общей юрисдикции было оставлено без удовлетворения со ссылкой на то обстоятельство, что выводы названного решения "по смыслу пункта 3 части 4 статьи 392 Гражданско-процессуального кодекса Российской Федерации не могут быть признаны новыми обстоятельствами".

Неблагоприятными тенденциями судебной практики в аспекте индивидуальных правоприменительных последствий, обусловленных итоговыми решениями Конституционного Суда, было продиктовано недавнее принятие Конституционным Судом ряда определений.

В них со всей определенностью подчеркивается необходимость пересмотра судебных решений по делам заявителей, если они вынесены на основании оспоренных положений в истолковании, расходящемся с выявленным конституционно-правовым смыслом (Определение от 25 мая 2017 года N 1152-О и др.). При этом указывается на то, что положение пункта 3 части 3 статьи 311 АПК Российской Федерации не препятствует арбитражным судам по заявлениям лиц, не принимавших участие в конституционном судопроизводстве, пересматривать по новым обстоятельствам судебные акты, вступившие в законную силу, но не исполненные или исполненные частично, основываясь на решениях Конституционного Суда, в которых выявлен конституционно-правовой смысл тех или иных нормативных положений (определения от 27 июня 2017 года N 1309-О, от 18 июля 2017 года N 1693-О).

Кроме того, было разъяснено, что постановление Конституционного Суда обладает обратной силой в отношении решений, принятых по делам обратившихся граждан или объединений граждан (организаций), в связи с которыми было направлено обращение в Конституционный Суд, а также в отношении неисполненных решений, вынесенных до принятия этого постановления.

В частности, относительно возможности пересмотра судебных постановлений - в связи с вынесением Конституционным Судом решения - по обращениям лиц, не являвшихся участниками конституционного судопроизводства, подчеркивается, что на данную категорию лиц, по общему правилу, распространяется положение части третьей статьи 79 ФКЗ о КС, в соответствии с которым решения судов и иных органов, основанные на актах, признанных неконституционными, не подлежат исполнению и должны быть пересмотрены в установленных федеральным законом случаях, т.е. с использованием закрепленных законодательством материально-правовых оснований и процессуальных институтов. Пересмотру в установленных федеральным законом случаях подлежат как вступившие, но неисполненные или исполненные частично, так и не вступившие в законную силу правоприменительные решения (Определение от 28 марта 2017 года N 720-О). Процессуальные законоположения, регулирующие вопросы пересмотра судебных актов по новым обстоятельствам и в том числе предусматривающие возможность пересмотра вступивших в законную силу судебных постановлений на основании решений Конституционного Суда, и, в частности, положение пункта 3 части четвертой статьи 392 ГПК Российской Федерации, не препятствуют пересмотру по вновь открывшимся или новым обстоятельствам вступивших в законную силу и неисполненных или исполненных частично правоприменительных решений, вынесенных до принятия Конституционным Судом решения, в котором выявлен конституционно-правовой смысл норм, положенных в основу соответствующих правоприменительных решений (определения от 28 февраля 2017 года N 410-О, от 26 октября 2017 года N 2480-О).

При этом исполнение постановления Конституционного Суда, которым закон или отдельные его положения признаны не соответствующими Конституции, не может осуществляться на основе сугубо формального подхода. Оно требует от уполномоченных государственных органов принятия всех зависящих мер по устранению и недопущению впредь выявленных отступлений от конституционного правопорядка, а также по обеспечению восстановления нарушенных конституционных прав. Тем самым при пересмотре ранее вынесенных правоприменительных решений, осуществляемом в связи с принятием решения Конституционного Суда, судам надлежит осуществлять оценку обстоятельств дела исходя из содержания нормы закона, которое сформировалось в результате признания ее неконституционной в той или иной части либо выявления ее конституционно-правового смысла соответствующим решением Конституционного Суда (Определение от 26 января 2017 года N 47-О).

Наряду с указанием на требующие преодоления проблемы исполнения решений Конституционного Суда в части индивидуальных правоприменительных последствий в качестве положительного явления следует отметить усилия, прилагаемые вышестоящими судебными инстанциями по исправлению ошибочных отказов в пересмотре дел в связи с решениями Конституционного Суда. <15>

--------------------------------

<15> Так, например, после отказа Иркутского областного суда администрации города Братска, являвшейся заявителем по рассмотренному Конституционным Судом делу о порядке оспаривания результатов пересмотра кадастровой стоимости (Постановление от 5 июля 2016 года N 15-П), в пересмотре, что мотивировалось отсутствием доказательств существенного влияния на права и законные интересы снижения кадастровой стоимости земельного участка и утратой спорной кадастровой стоимостью своей актуальности, определением Верховного Суда данное решение было отменено ввиду того, что итоговое решение Конституционного Суда было принято по жалобе заявителя и содержало прямое указание на необходимость пересмотра судебных актов по его делу.

Таким образом, присущие решениям Конституционного Суда юридические свойства обязывают суды всех уровней, инстанций и юрисдикций неукоснительно выполнять все содержащиеся в данных решениях предписания (относительно временного регулирования, особого порядка исполнения, по пересмотру дел заявителей); тщательно учитывать все выраженные в них правовые позиции.